Невольно в голову приходит мысль о возможном сектантском или полусектантском характере деятельности партии «Воля». Уж многие выпускники «Академии», «подлечившиеся» там люди как-то невообразимо оптимистично (в ущерб здоровому реализму) смотрят на деятельность партии и ее лидера, какие-то они все мировоззренчески близкие – почти одинаковые. Здесь следует говорить не о классическом сектантстве, а скорее о его иной или несколько смягченной форме: если традиционные сектанты заинтересованы в обирании своих прихожан, то, сдается мне, лидер этой партии целит не на материальные ценности, а на власть, которую хочет получить благодаря всеобщим усилиям партийцев-прихожан, лоббирующих скорее не идеалы либерализма, а саму Пеунову. По-моему, такое омассовление ничем не лучше других форм омассовления, которые уже были упомянуты. «Воля» очень критически подходит к деятельности правительства, во многом очень правильно говорит, но на основе описанных наблюдений за ней возникает вопрос: есть ли смысл менять шило на мыло? Действительно ли они хотят освободить страну от диктатуры? Изгоняя одно зло, не рискуем ли мы навлечь на себя другое зло – наибольшее или наименьшее? Видимо, нужно ставить проблему не в плоскости освобождения от зла, но и в плоскости освобождения от освобождения. Зачастую демифологизация, разоблачая одни мифы, создает новые. Вот такая «качественная» оппозиция… Хотя слова, приведенные в предыдущих предложениях – сугубо мое личное мнение, основанное на наблюдениях, которых явно недостаточно для создания целостного образа данной партии. Но так или иначе, а антиконституционный правительственный отказ регистрировать «Волю» – какой бы она ни была – говорит сам за себя. Если идут на нарушения, значит, в соответствии с некоей необходимостью. А на нарушения (причем достаточно серьезные) идут, и это факт.
Существует мнение, согласно которому часть нынешней оппозиции выступает инструментом так называемого мирового правительства, которое заинтересовано в ослаблении и расколе России, а не в сильной централизованной власти. Именно поэтому на территории вражеской страны создаются партии, движения, молодежные субкультуры, которые на поверхности ратуют за справедливость, гражданство, народную власть или вообще безвластие, а по сути, вступая в противодействие не только с господствующей вертикалью власти, но и друг с другом, рождают негативные формы идеологического плюрализма, благодаря которому в обществе нагнетается нестабильность, ослабляющая весь социальный организм по принципу «борьбы всех против всех». И возможно, некоторые ныне здравствующие объединения не только являются изобретениями внешних врагов (врагов не доминирующей системы, а страны вообще), но и активно ими финансируются. Но эта мысль в силу своей недоказанности имеет всего лишь гипотетический статус, хотя ее вполне может использовать власть ради оправдания созданного ею монопартийного авторитарного строя.
«Трудно сказать, осознает ли президент, что то единственное, что могло защитить его и страну, единственное, что придает жизни стабильность – реальная многопартийность, реальное разделение властей и реальная свобода слова, – он отменил собственными руками. Хотя именно эти механизмы хоть и мучительно, но включают народ в созидание и делают людей гражданами. А граждане принимают на себя часть ответственности за жизнь страны. Но, к сожалению, президент избрал другой путь, и народ радостно снял с себя ответственность за все решения»[229]. Мы теперь не граждане. Мы вообще никто и звать нас никак.
Выборность, слово-то какое. А по сути-то все тот же выбор без выбора. Когда есть в наличии несколько партий, создается видимость выборности, а на самом деле… А на самом деле одна из этих партий допускает существование других только для вида, для якобы присутствия оппозиции. Это кажущееся многообразие по сути является единообразием, которое создает некоторый выбор, но недостаточно широкий. Мы способны выбирать из брендов А, В, С, но не более того, так как бренд D находится под строжайшим табу. Сама же постановка этого выбора – неотъемлемая особенность современного общества, неизбежность, у которой отсутствует альтернатива. У выбора отсутствует альтернатива – парадоксальная, но вместе с тем наполненная особым смыслом фраза. Как пишет Ж. Бодрийяр, мы переживаем выбор как свободу и не замечаем, что он нам навязывается, а посредством него все общество навязывает нам свою власть; фактом своего выбора мы связываем свою судьбу с экономическим строем в целом[230]. Перефразируя французского мыслителя, скажем так: мы переживаем выбор как свободу и не замечаем, что он нам навязывается, а посредством него правительство навязывает нам свою власть; фактом своего выбора мы связываем свою судьбу с политическим строем в целом. Выбор – не порок, но и не является предосудительным недостаточность свободы выбирать. Предосудительно полное отсутствие таковой свободы. Предосудительно появление псевдовыбора, который мы наблюдаем на примере многих политических партий и объединений. Когда мы, выбирая, например, мэра, мечемся от одного единоросса к другому, мы выбираем внутри узкой системы координат, уже предложенной нам сверху. Мы не меняем эту систему, зачастую нам даже мысль такая не приходит в голову. Это не свобода, это лицемерное создание ее образа.
Другие статьи:
Конституция
Сам термин «конституция» в науке употребляется в двух значениях. Первое из них, часто обозначаемое термином «реальная конституция», восходит к Аристотелю, который в своей знаменитой «Политике» трактовал конституцию как «определенный поряд ...
Прямая, плебисцитарная и представительная демократии
Суверенитет народа — важнейший конституирующий признак демократии, служащий основанием ее оценки не только с точки зрения понимания самого этого субъекта, но также по форме осуществления им власти. В зависимости от того, как народ участву ...
Главные ошибки марксизма и пути их преодоления
Отсутствие теории отнимает право существования у революционного направления и неизбежно обрекает его, рано или поздно, на политический крах.
В.И.Ленин (9)
Одним из главных источников теоретических и практических ошибок марксизма являетс ...